Россия молодая. Книга 1   ::   Герман Юрий Павлович

На печи завыла вдовица покойного брата. Дети проснулись, тоже заревели. Лонгинов слушал, слушал, потом взялся за голову, закричал бешеным голосом:

– Не буду помирать, нишкни! В море такого не услышишь, что в избе...

Ефимия сразу перестала ругаться, поставила мужу миску щей, отрезала хлеба. Глядя, как он ест, утирала быстрые слезинки:

– Не станешь более помирать, Нилушка?

Он молчал.

Ефимия пообещалась:

– Ну, сунется твой праведник, живым не уйдет...

Кузнец с Копыловым ждали долго, Лонгинов все не шел. Копылов широко зевнул, кинул в гроб полушубок, лег. Кузнец лег в соседний, рвущим душу голосом завел песню:

Древен гроб сосновый,

Ради меня строен...

Копылов опять зевнул.

– Ты не зевай, – со всевозможной кротостью молвил Кузнец. – Ты выводи за мною...

– Я, чай, в певчие не нанимался...

– Поговори...

– А чего и не поговорить напоследки-то. Там – намолчимся.

– Пес! – выругался Кузнец.

– Я пес, да не лаюсь, а ты праведник, да гавкаешь...

Дрожащим от бешенства, тонким голосом Кузнец запел сам:

Я хоть и грешен,

Пойду к богу на суд...

– Заждались тебя там, – сказал Копылов с насмешкою. – Небось, сокрушаются: и иде он, любезный наш Федосеюшка?

– Ослобони от греха! – взмолился Кузнец. – Убью ведь...

– Да я для разговору...

И погодя спросил:

– Так во сне и преставимся? Или как оно сделается?

Федосей не ответил, только засопел сердито.