JК
Санькя :: Прилепин Захар
Страница: 35 из 71- "Дед, не то правда, Вася помер?" - спрошу - Думаю, во сне приснилось. "А то, нишь, неправда!" - говорит… Как же он помер, Санькя…
Саша сидел за столом, покрытым старой клеенкой, и перекатывал в пальцах сигарету.
Бабушка тихо говорила:
- Сяду у окна и сижу, сижу Думаю, кто бы мне сказал: иди тысячу ден, босиком, в любую зиму, чтобы сыночков увидеть своих, и я бы пошла. Ништо не говорить, не трогать, просто увидеть, как дышат.
Бабушка говорила спокойно, и за словами ее стоял черный ужас, то самое, почти немыслимое одиночество, о котором совсем недавно думал Саша, - одиночество, открывшееся иной своей стороной - огромное, но лишенное эха, - оно не отзывалось никак, ни на какие голоса.
- Как же, Васькя так много книг прочел, нешто ни в одной книге не написано, что водку нельзя пить? - спрашивала бабушка у Саши, не ожидая ответа. - Он же несчетно перечитал книг-то, и не сказано там, что умирают от водки?
Саша молчал.
- И что теперь - легли все и лежат. Никуда больше не встанут, водки не выпьют, никуда не поедут, слово никому не скажут. Напились. Мы с дедом думали - ляжем рядом с младшим сыночком, а Колькя и Васькя в наши могилки улеглися. Нам и лечь теперь негде.
Бабушка готовила сразу на двух сковородах - на одной разогревала, переворачивая, картошку и мясо, на другой шипели и потрескивали любимые Сашины каравайчики - тонкие, почти прозрачные, блинцы со сладким, хрустящим, темным изразцом по окоему.
Саша сидел за столом, покрытым старой клеенкой, и перекатывал в пальцах сигарету.
Бабушка тихо говорила:
- Сяду у окна и сижу, сижу Думаю, кто бы мне сказал: иди тысячу ден, босиком, в любую зиму, чтобы сыночков увидеть своих, и я бы пошла. Ништо не говорить, не трогать, просто увидеть, как дышат.
Бабушка говорила спокойно, и за словами ее стоял черный ужас, то самое, почти немыслимое одиночество, о котором совсем недавно думал Саша, - одиночество, открывшееся иной своей стороной - огромное, но лишенное эха, - оно не отзывалось никак, ни на какие голоса.
- Как же, Васькя так много книг прочел, нешто ни в одной книге не написано, что водку нельзя пить? - спрашивала бабушка у Саши, не ожидая ответа. - Он же несчетно перечитал книг-то, и не сказано там, что умирают от водки?
Саша молчал.
- И что теперь - легли все и лежат. Никуда больше не встанут, водки не выпьют, никуда не поедут, слово никому не скажут. Напились. Мы с дедом думали - ляжем рядом с младшим сыночком, а Колькя и Васькя в наши могилки улеглися. Нам и лечь теперь негде.
Бабушка готовила сразу на двух сковородах - на одной разогревала, переворачивая, картошку и мясо, на другой шипели и потрескивали любимые Сашины каравайчики - тонкие, почти прозрачные, блинцы со сладким, хрустящим, темным изразцом по окоему.