Сердца четырех   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

Ребров убрал фотографии в конверт.

— А можно я бинокль возьму? — спросил Сережа.

Ребров покачал головой:

— Это невозможно… На сегодня хватит. Завтра поговорим о толстяке и о ребрах. Иди посмотри мультфильмы.

Мальчик поднял крокодила над головой и вышел.

На ужин Ольга приготовила телятину с тушеной айвой и жареным картофелем. Выпили бутылку шампанского. Ребров ел и пил молча. Штаубе рассказывал о почтовых голубях и о своем плаванье по Волге на теплоходе «Максим Горький», После мороженого с орехами и чая Ребров закурил, устало провел рукой по лбу:

— Что ж… спасибо, Ольга Владимировна. Пойдемте к Воронцову?

— Да, да! — встрепенулся Штаубе, вытирая губы салфеткой.

— Пойдемте, а то поздно, и вообще… не хорошо.

— Генрих Иванович, — Ольга показала на плавающую в стакане с водой головку.

— Да, да, — Штаубе вынул головку и осторожно вложил себе в рот. Все устали из-за стола.

— Идите, я приду, — Ольга закурила, направляясь на кухню. Ребров, Штаубе и Сережа прошли в темную комнату, расположенную рядом с кухней. Все четыре стены в комнате были заняты полками, тесно заставленными консервами, спиртным и другой провизией. Посередине пола была крышка погреба, запертая на задвижку. Ребров оттянул задвижку, открыл крышку. Из темного люка хлынул запах человеческого кала. Люк был затянут металлической решеткой. Ребров взял с полки электрический фонарь, посветил в люк:

— Андрей Борисович, добрый вечер.