Вечный шах   ::   Степанов Анатолий

- Саня, может, сначала о деле? Я же обещал представить к завтрашнему дню подробное и доказательное изложение событий, - осторожно запротестовал Алик.

- Не хочу о деле. Хочу водки, - прервал его Смирнов и приказал: Готовь стол, Витя!

Когда выпили по четвертой, Смирнов понюхал ладонь, откинулся на диване, затылком оперся о спинку и запел ни с того, ни с сего:

- Выстрел грянет,

Ворон кружит.

Мой дружок в бурьяне

Неживой лежит.

Призадумавшиеся поначалу Алик и Казарян рванули припев вместе с ним:

- А дорога дальше мчится,

Кружится, клубится,

А кругом земля дымится,

Родная земля.

Эх, дороги.

Пыль да туман.

Холода, тревоги,

Да степной бурьян.

Виктор, не знавший древней песни, хоть и с опозданием (подхватывал слова, вдруг выскакивающие в зыбкой памяти), но подпевал. Прикончили песню. В полном молчании смотрели, как старательный Виктор разливал по пятой. Не чокаясь, выпили. Алик изучил пустую семидесятипятиграммовую рюмку на просвет, повертел ее за ножку и с сожалением поставил на стол.

- Вместо тоста, - сказал он. - Почему вы, фронтовики, вернувшиеся победителями с великой войны, не были допущены к власти? За все сорок пять лет ни один из вас не был в числе тех, кто правил страной.

- Просто нас слишком мало вернулось. И не самых лучших, Алик. Лучшие - полегли.

- Не скажи, не скажи. В науке, литературе, искусстве, кинематографе твое поколение определило целую эпоху.