Смерть Ланде   ::   Арцыбашев Михаил

Молочаев и Марья Николаевна долго шли молча, и торжественная тишина точно стояла в самой ее душе.

- Юродивый какой-то этот Ланде! - с нехорошим выражением сказал Молочаев. - Дурачок... А, может, напротив, далеко не дурачок! - скривившись, добавил он, и неожиданно просто и вдумчиво проговорил:

- У него лицо некрасивое, но очень интересное. Вы, кроме своего искусства, ничего не видите! - сказала Марья Николаевна, негромко засмеялась и повернула лицо к луне.

- Нет, я все красивое вижу! - возразил Молочаев, вкладывая в свои незначительные слова особый, близкий и понятный ей смысл.

- А кроме красивого?..

- А черт его знает! Ничего! - вздернул широким плечом Молочаев.

Марья Николаевна смеялась. Под белой кофточкой от смеха колыхалась грудь и при луне, резко очерченная глубокими влажными тенями, казалась точно голой. И вся она в ярком, синеватом свете была какая-то странная, резко красивая, не похожая на обыкновенную дневную женщину.

Молочаев широко открытыми глазами смотрел на нее и что-то властно тянуло и толкало его к ней.

"Ого!" - вспыхнуло у него в мозгу. Давно и любимо знакомое ему чувство силы и жадности задрожало у него в ногах и груди, и вдруг подняло над землей, и отделило от всего мира. Как будто и луна не светила и не было холодно, было жарко и пусто, и только она одна, резко и таинственно красивая, стояла ярко и отдельно, как звезда во мраке, и страшно близкая, и страшно далекая.