Солдатами не рождаются   ::   Симонов Константин Михайлович

Но если на карту взглянуть — с ноября здорово махнули! Начинаем в собственных глазах оправдываться. Трезвость, конечно, сохранять надо. Нельзя еще выдавать все желаемое за действительное, хотя иногда за язык и тянут… Но в общем-то жить много веселей стало: гнем и ломаем их, сволочей!

Он чокнулся с Серпилиным, отхлебнул большой глоток и, зажав в кулак булку с колбасой, стал есть с веселой жадностью человека, отвлекшегося от тяжелых мыслей и вдруг вспомнившего, что он зверски голоден.

— А это ничего, что ты с утра пьешь? — спросил Серпилин. — Пойдешь на доклад — заметят.

Иван Алексеевич почему-то усмехнулся и сказал:

— Ничего. За это он не спрашивает. А потом, я же не завтракаю, а ужинаю. И расписание это не я установил.

В наступившем молчании послышался слабый звонок.

— Наверное, адъютант, — сказал Иван Алексеевич и посмотрел на часы. — Что-то рано.

— Нет, это будильник, — сказал Серпилин. — Я тут сыну соседки наказал меня разбудить, если засну. Сейчас придет будить.

— Привалова сын? — спросил Иван Алексеевич.

— Да. Помнишь по академии?

— По академии — нет, не помню. На днях обстоятельства гибели пришлось докладывать.

— Тяжело смотреть на парня, — сказал Серпилин. — Когда не плачут, на меня это сильнее действует.

Дверь приоткрылась, и в ней показалась всклокоченная голова мальчика.