Сто дней до приказа   ::   Поляков Юрий

Не помню, кто бросился первым, но на несколько секунд нас опередил комбат, он-то со страшной руганью и выбросил печку из кузова, а мы лихорадочно тушили занявшиеся, в струпьях обгорелой краски ящики, стараясь не думать о том, что в любое мгновение можем превратиться в пар. Страх пришел потом, когда, закурив трясущимися руками и путая слова, мы наперебой описывали друг другу случившееся, как дети пересказывают содержание только что увиденного фильма. А перепачканный пеплом Уваров сидел на траве, мотал головой и повторял, точно заевшая пластинка:

"Ну, чепэшники, мать вашу так! Ну, в/ч чп..."

Да-а, еще минута -- и было бы ЧП на весь округ, а в газете "Отвага" появился бы большой очерк капитана Деревлева под названием "Сильнее смерти и огня", где наши героические, овеянные пороховым дымом силуэты решительно заслонили бы нелепые, разгильдяйские причины чрезвычайного происшествия. Возможно, и Лена со временем узнала бы, что ее несостоявшийся спутник жизни погиб, спасая боеприпасы от разбушевавшейся стихии.

Но ничего этого не произошло, и мы -- Титаренко, Шарипов, Чернецкий, Зуб и я -- стояли, бессильно обнявшись, нервно смеясь и ощущая себя братьями... Интересно, откажутся они завтра от своего приговора или нет?

И мне приснился сон, но какой-то странный, вывернутый наизнанку: не я убываю на "гражданку", а все мои домашние -- мама, отец, Лена -- приезжают к нам в часть с чемоданами, в дембельской форме, а у Лены на груди даже медаль. Зуб рассказывает моим родителям что-то хорошее про Елина. Я подхожу к Лене и спрашиваю:

-- Разве за это дают медали, Лена?

-- Лешенька, ты что, меня не узнал?! -- удивляется она.-- Это же я, Таня. Только ты не волнуйся, глупенький, главное -- ты уже дома...