JК
Волшебные узоры :: Лаврова Ольга
Страница: 69 из 72Пожалуйста!
Все разоблачения претерпел публично и вдруг застеснялся давней любовной истории? Странный тип. Боится, что я процитирую ребятам набор интимных фраз?.. Ладно, уважим.
– Никишины, посидите в той комнате. Дверь за собой закройте.
Братья вышли. Пал Палыч дочитал письмо – надрывное, прощальное – осмыслил дату, подпись и концевую строчку:
«Мальчик здоров». Да-а, жизнь горазда на выверты!
– Афоня? – спросил он.
– Афоня, – трагически шепнул Михеев.
– И вы им не говорили?
– Ждал случая.
– Или приберегали для решительного разговора с Игнатом. Если заупрямится. Крупный козырь.
– Для вас, естественно… с вашей точки зрения, я зверь хищный… и ничего мне больше не надо. А я человек. Мне надо! – Он с тоской оглядывался на дверь, за которой скрылись Никишины, не стремился приукраситься во мнении следователя, просто рухнули все бастионы и прорвалось самое сокровенное. – Надо, чтобы на свете кто-то свой был… от кого хоть не прятаться. Не то что напарник, напарника проще заиметь… А тут свои, понимаете, свои! Вот они, нашел я их, и они меня приняли, разве нет? Из моих рук пили, ели, в рот мне смотрели, что я скажу… Только момента ждал, чтобы открыться… Почти семья…
– И тут появился Серов, – вставил Пал Палыч, направляя исповедь в русло допроса.
– Да, нанесло на мою дорогу.
– Почему же сразу с ножом? Или пробовали говорить с ним?
– Пустое дело.
Все разоблачения претерпел публично и вдруг застеснялся давней любовной истории? Странный тип. Боится, что я процитирую ребятам набор интимных фраз?.. Ладно, уважим.
– Никишины, посидите в той комнате. Дверь за собой закройте.
Братья вышли. Пал Палыч дочитал письмо – надрывное, прощальное – осмыслил дату, подпись и концевую строчку:
«Мальчик здоров». Да-а, жизнь горазда на выверты!
– Афоня? – спросил он.
– Афоня, – трагически шепнул Михеев.
– И вы им не говорили?
– Ждал случая.
– Или приберегали для решительного разговора с Игнатом. Если заупрямится. Крупный козырь.
– Для вас, естественно… с вашей точки зрения, я зверь хищный… и ничего мне больше не надо. А я человек. Мне надо! – Он с тоской оглядывался на дверь, за которой скрылись Никишины, не стремился приукраситься во мнении следователя, просто рухнули все бастионы и прорвалось самое сокровенное. – Надо, чтобы на свете кто-то свой был… от кого хоть не прятаться. Не то что напарник, напарника проще заиметь… А тут свои, понимаете, свои! Вот они, нашел я их, и они меня приняли, разве нет? Из моих рук пили, ели, в рот мне смотрели, что я скажу… Только момента ждал, чтобы открыться… Почти семья…
– И тут появился Серов, – вставил Пал Палыч, направляя исповедь в русло допроса.
– Да, нанесло на мою дорогу.
– Почему же сразу с ножом? Или пробовали говорить с ним?
– Пустое дело.