Воровские гонки   ::   Христофоров Игорь

Толян - мой единственный настоящий друг. Он никогда не подводил меня. Другие подводили. Он - никогда. Он бывал злым, но это от жизни. Жизнь его так часто лупила...

- Нет... Он не злой, - опять не смогла она выжать слово "был".

- А я разве так сказал?.. Он не был злым. Он был добрым. Есть такие злые люди, что Толян рядом с ними - ангел. Ты помнишь, однажды мы его уже спасали? В Приморске. Помнишь?

- Да... Точно - спасали...

- И спасли?

- Спасли. Да - спасли...

- И сейчас спасем.

- И сейчас спасем, - попугаем повторила она, но веры в ее голосе

не было.

Вера, которая прозвучала у Жоры Прокудина, не смогла проникнуть в

нее. Что-то не пустило. То ли барьер из полумрака, царящий в осенней комнате, то ли унес веру воздух, высасываемый невидимым чудовищем.

- Мы спасли его тогда на машине, - вдобавок вспомнил Жора Прокудин, и в ноздри вместе с запахом бензина ударило ощущение, испытанное именно в той машине, и потом повторно пережитое в минуты, когда он увидел голую спину Жанетки.

Оно очень походило на жалость, а Жора еще никогда никого не жалел. Даже бабушку, дольше всего проживавшего рядом с ним человека. Он не знал, как нужно жалеть, но и не знал, как избавить себя от этого нового щекотного чувства.

Вплотную приблизив к себе лицо Жанетки, он неумело, по-детски начал его целовать. Щеки оказались солеными, а подбородок безвкусным, будто мука. Его удивило это открытие. Он поцеловал лоб и теперь уже ничего не ощутил.