Упадок и разрушение   ::   Во Ивлин

Поль проснулся в обычное время, по звонку, но дверь отперли только через полчаса. Крик надзирателя "Парашу за дверь!" звучал все ближе и ближе, прерываемый то и дело суровым "Говори, да не заговаривайся!", "Не твое дело!" и зловещим "Дождешься!". Арестанты почуяли неладное. "Может, разразилась эпидемия, скажем, сыпняк, -- размышлял Поль, -- или какое-то несчастье на воле: война или революция..." Арестанты поневоле молчали, а от этого все воспринималось особенно остро. В глазах надзирателя Поль уловил отблески кровавой резни.

-- Что-то случилось? -- спросил он.

-- Еще как случилось! -- рявкнул надзиратель. -- А кто меня еще раз об этом спросит, тому я ребра пересчитаю.

Поль принялся убирать камеру. Его разбирало любопытство и выводило из себя нарушение обычного распорядка. Мимо протопали два надзирателя.

-- Я тебе так скажу: начальника давно пора было проучить. Но жаль мне беднягу.

Любой мог быть на его месте, -- последовал ответ.

Принесли завтрак. Когда из-за двери показалась рука с миской, Поль прошептал:

-- Что случилось?

-- Ты что, не знаешь? Убийство. Страсть какое кровавое.

-- Пошевелись! -- заревел дежурный надзиратель.

Итак, с начальником тюрьмы покончено. Он, конечно, старый зануда, но все-таки все это крайне неприятно. Убийство проходит незамеченным в бойком мире шоферов, боксеров и велосипедистов, а в этой гробовой тишине оно вызывает настоящий столбняк.

От завтрака до молитвы прошла целая вечность. Наконец зазвонил колокол. Двери снова отперли.