Великий стол   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

Возились долго ив Кострому въезжали уже ночью. И все, что творилось потом, в эти два дня, вспоминал Борис впоследствии как одну сплошную и суматошную бессонную ночь…

Кострома глухо шумела, по улицам бродили толпы вооруженных чем попадя горожан. Городские ворота стояли настежь. Поначалу никто даже не обратил внимания на новую оружую ватагу, что шагом подымалась вдоль молчаливо замкнутых ворот и заборов, тем паче что московлян и всего-то была горсть. Где-то вдалеке били набат; там и сям вспыхивали какие-то огни; кто-то шел пьяный со смолистым пылающим факелом, меча и рассыпая по сторонам предательские искры. Заливисто лаяли псы во дворах. И лишь на втором перекрестке хриплый голос окликнул их:

— Эгей! Стой! Мать вашу… Вы чьи?

— Московляне! — отозвался, прокашлявшись, Юрий Василич. Из сумерек вынырнула косматая морда, проблеснуло лезвие рогатины:

— Брешешь, шкура, московлян не бывало у нас!

— Посланы от Юрия-князя! — строго отмолвил боярин.

Борис подъехал к костромичу впритык, с острым любопытством рассматривая нечаянного стража, который мутно глядел на комонных и покачивался, — от него густо несло хмелиной.

— Какая власть у вас? — спросил Юрий Василич.

— А кто их разберет! — отозвался костромич.

— Ворота настежь! — промолвил Борис. Костромич оборотил лицо к нему, долго вглядывался.