Ветер времени   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

— Ты ето, бери себе всю землю ту… Я грамоту поделаю на тебя, а то словно ты на меня работашь… Недосуг мне!

Услюм аж вскинулся, испуганный, ничего толком не понимая. Никита нехотя глянул и отвел глаза. Как ему объяснить? Не любовь к брату подвигла его на нынешнее решенье, и не ненависть к хозяйству, ненависти не было тоже… А было, скорее, безразличие… Услюм отрывался, уходил от него в хозяйство, в крестьянскую жизнь, а нужна ли она ему, Никите? Он перекатился на живот. Забытая изжеванная травинка висела у него на губе.

— Бери землю! Не одюжить мне, понимашь? И охоты нет! — настойчиво повторил он.

Перед жатвою Никита уехал в Москву.

Ее он видел теперь только урывками. Редко за глаза звал по имени — Натальей Никитишной, а все боле — так нравилось и большею горечью счастья светило душе — «своею княжной». И уже не пораз примеривал ей мысленно те золотые княжеские серьги, два невесомых крохотных солнца. Иного дара, достойного ее, не было у него, грубого ратника, пропахшего дымом молодечной и потом коня. И будто ушли, отвалили сумасшедшие дни смерти и вспыхнувшей радугой любви. Прошли безумие, жар и надежда на скорое свершение желаний. Минуло — и, дожив до тридцати, все парнем был и держался парнем, а тут повзрослел, ожесточел — разом перешло на мужество. В считанные недели — годы бешеной скачью коней пронесли. И окреп. И знал теперь: не отступит. И она знала, поняла — такое передается, — молча постигла, почуяла и оробела вдруг.