JК
Хмельницкий. Книга первая :: Ле Иван
Страница: 592 из 629Только Сулима не верит этому.
— А татарину поверил…
— На татарина вполне надеется. Не верит казак в промысел божий. Какое-то наваждение нашло на нашего хлопца: крест нательный, подаренный на прощание монашкой, перед походом в земли басурман Зиновий выбросил в волны морские.
— Свят, свят… Ума лишился, бедный, что ли?
— Перст вседержителя управляет всеми поступками… Не видать уже нашему сыну этой милой послушницы.
Матрена обернулась к иконам и, скорбно вздыхая, перекрестилась.
— Так едешь, Михайло, на Сечь? — шепотом спросила Матрена.
— Еду! — без колебания ответил Хмельницкий.
3
Шли скучные дни, недели, месяцы. Бесцветно проходила молодая, только начинающаяся жизнь. Богдан не испытал ее а только подошел было к ней! И то — случайно, как слепой, прикоснувшийся к нежному лицу сонной красавицы, отыскивая лишь палку, с помощью которой прокладывает себе путь в жизнь…
Безотрадно тянулись дни Богдана в Субботове — прошла уже не одна весна, не принося ему утешения. Турецкая сабля, лезвие которой было отравлено, надолго свалила его с ног, а когда ему стало легче, он почувствовал себя несчастным человеком. Душевное же отравление, сердечная рана требовали более радикальных средств, чем смертельный яд змеиного зуба.
Друзья, побратимы? Их у Богдана немало. Все казаки — его побратимы.
— А татарину поверил…
— На татарина вполне надеется. Не верит казак в промысел божий. Какое-то наваждение нашло на нашего хлопца: крест нательный, подаренный на прощание монашкой, перед походом в земли басурман Зиновий выбросил в волны морские.
— Свят, свят… Ума лишился, бедный, что ли?
— Перст вседержителя управляет всеми поступками… Не видать уже нашему сыну этой милой послушницы.
Матрена обернулась к иконам и, скорбно вздыхая, перекрестилась.
— Так едешь, Михайло, на Сечь? — шепотом спросила Матрена.
— Еду! — без колебания ответил Хмельницкий.
3
Шли скучные дни, недели, месяцы. Бесцветно проходила молодая, только начинающаяся жизнь. Богдан не испытал ее а только подошел было к ней! И то — случайно, как слепой, прикоснувшийся к нежному лицу сонной красавицы, отыскивая лишь палку, с помощью которой прокладывает себе путь в жизнь…
Безотрадно тянулись дни Богдана в Субботове — прошла уже не одна весна, не принося ему утешения. Турецкая сабля, лезвие которой было отравлено, надолго свалила его с ног, а когда ему стало легче, он почувствовал себя несчастным человеком. Душевное же отравление, сердечная рана требовали более радикальных средств, чем смертельный яд змеиного зуба.
Друзья, побратимы? Их у Богдана немало. Все казаки — его побратимы.