Хозяйка гостиницы   ::   Грекова Ирина

Верочка заплакала (какие прекрасные слова!) и, сморкаясь, спросила:

-- И тебе в самом деле не тяжело?

-- Нет, не тяжело. Всю жизнь я буду держать тебя на руках, любимая. Не беспокойся, спи...

Встали они рано. Видно, все-таки Верочка была тяжеловата, и у Александра Ивановича затекли ноги. Утро сияло первым, еще прохладным блеском. В доме было тихо. Взявшись за руки, они вышли на крыльцо. Пахло укропом, колокольчики "крученого паныча" еще не раскрылись. Высоко-высоко в небе черными мухами носились ласточки -- к хорошей погоде. На крыше соседнего дома, важно укрепившись на своем колесе, хозяин-- аист ел лягушку, клюв его был ярко-красным, лягушка -- зеленой, как на детской картинке. Рано встав, как и они, аист уже приступил к своим дневным заботам. Рядом топили печь, и голубой дым, не тревожимый ветром, легким столбиком восходил кверху. Александр Иванович обнял Верочку и сказал:

-- Ты -- вся моя жизнь.

...Через несколько дней они уезжали. Вокзал со своим закопченным, деловым, горьким неуютом; почти непрозрачный стеклянный свод; паровоз, ожидающий, вздыхающий, пыхтящий... Мать -- смуглая, большеглазая, все еще красивая тихонько крестила Верочку из-под платка. Ужик стоял в стороне и был недоступен, Женька -- рядом, но вся в облаках. Что-то легло уже между Верочкой и родными, виделись они будто во сне. Реальным был Александр Ивянович -- Шура, Шуня, Шунечка, -- так она, все еще робея, звала его наедине.