Житие одной бабы   ::   Лесков Николай Семенович

Но только что умолк ее голос, на лугу с самого берега Гостомли заслышалась другая песня. Настя сначала думала, что ей это показалось, но она узнала знакомый голос и, обернувшись ухом к лугу, слушала. А Степан пел:

Как изгаснет зорька ясная,

Как задремлет свекровь лютая,

А моя жена сварливая,

Выходи, моя лебедушка,

Во зеленую дубровушку,

Во густой куст во калиновой.

Соловьем я свистну, молодец,

На мой посвист ты откликнешься

Перепелочкою-пташечкой,

Свое горе позабудем мы,

Простим грусть-тоску сердечную.

Выходи, моя зазнобушка,

На совет, любовь, на радощи,

На зеленую кроватушку.

Приголубь меня, касаточка!

Расчеши мне кудри русые;

Посмотреть дай в очи черные,

Целовать дай плечи белые.

"Господи! чтой-то он меня словно манит своей песнею", - подумала Настя, сбросила с крестца два верхние снопа и, свернувшись на них, уснула.

V

Был Настин черед стряпаться, но она ходила домой нижней дорогой, а не рубежом. На другое утро ребята, ведя раненько коней из ночного, видели, что Степан шел с рубежа домой, и спросили его: "Что, дядя Степан, рано поднялся?" Но Степан им ничего не отвечал и шибко шел своей дорогой. Рубашка на "ем была мокра от росы, а свита была связана кушаком. Он забыл ее развязать, дрожа целую ночь в ожидании Насти.

В этот же день, в полудни, Степан приходил на Прокудинский загон попросить водицы. Напился, взглянул на Настю и пошел.

- Иль Степанушка невесел! Что головушку повесил? - сказала ему Домна.