Заботы пятьдесят третьего года   ::   Степанов Анатолий

Уложили венки, расправили ленты с торжественными надписями, музыканты сыграли в последний раз.

- Всех прошу к нам помянуть Ивана, - пригласила Алевтина Евгеньевна.

Лабухи равнодушно вытряхивали слюни из медных мундштуков - это к ним не относилось. Остальные цепочкой потянулись с кладбища.

На кладбище казалось, что народу мало, а в квартире набилось столько, что молодым сидеть было негде. Алевтина Евгеньевна, Никифор Прокофьевич и немолодые приятели Спиридонова-старшего тотчас организовали свою компанию, представители составили свою, соседи со старого двора - свою. Молодые выпили по первой, и Смирнов тихо приказал:

- Смываемся, ребята. Не будем мешать старикам, помянем Палыча отдельно.

- Ко мне? - спросил Лешка.

- Нам бы просто вчетвером посидеть. Одним. А у меня как на грех, мать с рейса.

- Ко мне пойдем, - решил Виллен.

Саня предупредил Алика, и они незаметно исчезли из квартиры.

- Только у меня в дому ни хрена нет, - предупредил на улице Виллен.

- Купим, - успокоил его Александр. - Все купим. Я вчера зарплату получил.

- Ты не зарплату получил, а жалованье - поправил его Владлен Греков. - А зарплату получаю я. И тоже вчера получил. Тронулись, бойцы?

Зашли в гастроном у метро "Сокол", отоварились под завязку и пошли в Шебашевский, в маленький уютный бревенчатый дом с заросшим палисадником. Смирнов оглядел внутреннее помещение и оценил с военно-милицейской безапелляционностью:

- Бардак у тебя, Виля.

- Один живу.