Витязь в барсовой шкуре   ::   Руставели Шота

Мыслит он о Тинатин.

Ненавистны эти ласки. Тайной полон он опаски.

И в безумии и в сказке сердцем мчится средь равнин.

В Автандиле скрытно горе, но струятся слезы в море,

В черной бездне, на просторе, там агатовый челнок.

Мыслит: «С розой был для милой. Соловей был с звонкой силой.

Здесь же ворон я унылый и над грязью одинок».

Слезы так упорны в силе, — даже камень бы смягчили,

Их агаты запрудили, — пруд средь розовых полей.

Фатьма сердцем веселится, ей желанно усладиться.

Роза — вот, вороне мнится, что ворона соловей.

Светом брезжит день алмазным. Солнце видит луч свой грязным.

За оконченным соблазном искупать спешит себя.

Для него у ней готовы и тюрбаны, и покровы.

«Все, что хочешь, чернобровый. Все отдам тебе, любя».

Автандил сказал: «Предела все достигло. Нынче смело

Лик явлю и молвлю дело». Износил он вид купца.

Будет он вдвойне богатый в красоте, надевши латы.

Лев, к прыжку с земли подъятый, с солнцесветлостью лица,

Фатьма друга проводила. Вновь к обеду Автандила

Ждет. Пришел. И все в нем мило. Этот новый странный вид.

Не в купеческом покрове, люб ей светлый витязь внове.

«Сколь достоин ты любови. Так ты лучше», говорит.

Полон силы, полон света. Фатьме нравится все это.

От него ей нет ответа. Улыбнулся про себя.

«Видно, просто не признала». И она его желала.