Витязь в барсовой шкуре   ::   Руставели Шота

Друга я убил и брата. Мне за то какая плата?

Торопливостью измята нежность тонкая души.

Разве можно безрассудным дозволять быть в деле трудном?

Медлен будь. Явись хоть скудным, но и с благом не спеши».

Тариэль лежит как сонный непробудно, — как спаленный.

За водою, огорченный, витязь шествует, один.

Видит льва, и видит, хмурный, лужу львиной крови бурой.

Грудь как камень он лазурный омочил — и стал рубин.

Тариэль от крови львиной, словно тронут скользкой льдиной,

Дрогнул. Глянул взор орлиный. Он раскрыл свои глаза.

Смог присесть. Но былисини эти пламени пустыни, —

Месяц бледный на долине, где взрастает бирюза.

Прежде чем придут морозы, цвет роняя, вянут розы.

Лето жжет, в них гаснут грезы, — нет целительных дождей.

Жар сжигает, холод студит. Там и тут терзанье будет,

Но на ветках ночь пробудит звонкой песней соловей.

Тариэль глядит в посланье. Он читает начертанья.

Он безумеет. Рыданье жжет. Не видит ничего.

Слезы глаз в завесу слиты. Свет как мрак стал ядовитый.

Автандил встает сердитый. Резко стал бранить его.

Молвил словом осужденья: «Нет, такое поведенье

Недостойно уваженья. Нам — улыбки ткать для дней.

Встань. Идем искать златую, солнце сердца. Ту живую

Приведешь ты к поцелую. Я тебя увижу с ней.

Были в мраке, ныне в свете. Счастье шлет нам ласки эти.

И направимся к Каджэти.