Лестница надежд   ::   Шевченко Лариса Яковлевна

Хотя во мне уже нет прежней наивности, и я с большим интересом изучаю жизнь, и замечаю многое из того, на что раньше не обращала внимания, но все равно не в состоянии разрешить мучающие меня вопросы. Для меня по-прежнему недосягаемы взаимоотношения взрослых. К некоторым людям и событиям я инстинктивно питаю непреодолимое, может быть неоправданно преувеличенное отвращение. Иногда меня совершенно неожиданно ослепляет неуправляемый гнев. Меня нетрудно разозлить. Пугает неизвестность, неопределенность моего положения. Иногда примешивается страх осознания безнадежности. Оттого нападает тоска. Малоприятное занятие – скулить. Тоска – хуже болезни. Так моя бабушка говорит. Я, конечно, воюю с собой….

– Самоедка? Не предполагал, что можешь добровольно являться с повинной, – шутливо-соболезнующим тоном произнес Ефим Борисович.

– Накипело. К другим я терпимее. Особенно к взрослым. Им некогда думать. Они мыслят стереотипами. У них забот много. А Вы в словах тоже осторожный.

– Все шишки набивают. Я тоже много раз шашкой махал как Чапаев.

– Шишки – главный стимул в обучении?

– С юмором у тебя в порядке. Это – хорошо.

– В жизни бывают события, про которые я не люблю и не хочу шутить. Для меня это уже не шутки. Я обижаюсь, хотя понимаю, что нельзя. Ведь человек не может знать, что делает мне больно, и начинает воспринимать мою обидчивость как отсутствие юмора. Я даже сама над собой не могу подтрунивать, если дело касается семьи, измены, нечестности, – вздохнула я.

И тут же одернула себя.