JК
Кто не слышал о чечевичной похлёбке? :: Гергенрёдер Игорь
Страница: 19 из 30После знойного дня было всё ещё душно, от нужника без двери, расположенного в тридцати шагах, пованивало.
Мать в своём рассказе дошла до арии Германа, произнесла:
- Так бросьте же борьбу, ловите миг удачи…
Дочь сказала:
- Вот ты и сама обратилась к мудростям.
Регине Яковлевне резко не понравилась ирония.
- Над чем тут насмешничать? Я тебе о твоём положении говорю! Между ним и библейскими притчами разница, как… – она искала слова.
- Как между чечевичной похлёбкой и рисовой кашей, – сказала за неё девушка.
Мать тихо охнула. Удержалась от возгласа: «Чем твоя голова набита?» Подумала о времени – таком далёком и, как кажется теперь, безмятежном, – когда вместе с дочерью раскрывала книги из сундука, оббитого воловьей кожей. Некоторые из них были переведены на русский язык, в советских учебных заведениях с патетикой произносилось: «Буря и натиск». Так звалось литературное движение в Германии последней трети XVIII века. Произведения писателей «Бури и натиска» звали к борьбе с деспотизмом, подавлявшим свободу и при феодализме, и при капитализме, с которым покончили трудящиеся Страны Советов.
Отвечая своим мыслям, Регина Яковлевна прошептала:
- Если бы Гёте попал сюда, сказал бы он… – она умолкла, и дочь опять договорила за неё:
- Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идёт на бой.
- Но сегодня, здесь, – это какая-то фальшивая театральщина! – простонала мать.
Мать в своём рассказе дошла до арии Германа, произнесла:
- Так бросьте же борьбу, ловите миг удачи…
Дочь сказала:
- Вот ты и сама обратилась к мудростям.
Регине Яковлевне резко не понравилась ирония.
- Над чем тут насмешничать? Я тебе о твоём положении говорю! Между ним и библейскими притчами разница, как… – она искала слова.
- Как между чечевичной похлёбкой и рисовой кашей, – сказала за неё девушка.
Мать тихо охнула. Удержалась от возгласа: «Чем твоя голова набита?» Подумала о времени – таком далёком и, как кажется теперь, безмятежном, – когда вместе с дочерью раскрывала книги из сундука, оббитого воловьей кожей. Некоторые из них были переведены на русский язык, в советских учебных заведениях с патетикой произносилось: «Буря и натиск». Так звалось литературное движение в Германии последней трети XVIII века. Произведения писателей «Бури и натиска» звали к борьбе с деспотизмом, подавлявшим свободу и при феодализме, и при капитализме, с которым покончили трудящиеся Страны Советов.
Отвечая своим мыслям, Регина Яковлевна прошептала:
- Если бы Гёте попал сюда, сказал бы он… – она умолкла, и дочь опять договорила за неё:
- Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идёт на бой.
- Но сегодня, здесь, – это какая-то фальшивая театральщина! – простонала мать.