JК
Эта милая Людмила :: Давыдычев Лев Иванович
Страница: 251 из 412 – Мне очень хорошо здесь. С вами, со всеми. И с тобой тоже. Но понимаешь…
– Вот! Вот! Вот! – Пантя протянул ей в длиннющей ручище монеты. – Хлеба купим! Конфеток! Я соли достану!
– Зачем? Зачем хлеб, соль, конфетки?
– Я и котелок достану! – с хрипотцой от очень большого волнения пропищал Пантя. – Я грибы варить умею! Ух, скусно!
Подумав, с сожалением покачав головой, Голгофа поправила:
– Вкусно, ты хотел сказать.
– Ага, ага, здорово… свкусно! – Последнее слово Пантя выговорил с трудом, но потом затараторил, бегая вокруг Голгофы, а она стояла неподвижно, опустив голову. – Спичек ещё купим! Там, на озере, плотик есть! Кататься будем! Ты купаться будешь! Загорать! Там нырять можно! А потом я тебе домой отведу! Те-бе… ТЕ-БЯ! Там ещё ягод много… – упавшим, безнадежным голосом закончил он.
– Это же называется похо-о-о-од! – вдруг зарыдала Голгофа. – Многодне-е-е-евны-ы-ы-ый! – Она внезапно оборвала рыдания. – А кто нам с тобой это разрешит? Да ведь и собирались-то идти все вместе…
У Панти был такой разнесчастный, жалкий, даже униженный вид, что он вроде бы и ростом стал значительно меньше, и ручищи у него заметно укоротились, а длинная шея, можно, сказать, совсем исчезла, до того сильно втянул он маленькую голову в широкие плечи.
Голгофа пожалела его и стала утешать:
– Подожди, подожди, ещё не всё потеряно. Ты потихонечку, незаметно проникни к ребятам, узнай, как там обстоят дела. Надо обязательно посоветоваться с Людмилочкой.
– Вот! Вот! Вот! – Пантя протянул ей в длиннющей ручище монеты. – Хлеба купим! Конфеток! Я соли достану!
– Зачем? Зачем хлеб, соль, конфетки?
– Я и котелок достану! – с хрипотцой от очень большого волнения пропищал Пантя. – Я грибы варить умею! Ух, скусно!
Подумав, с сожалением покачав головой, Голгофа поправила:
– Вкусно, ты хотел сказать.
– Ага, ага, здорово… свкусно! – Последнее слово Пантя выговорил с трудом, но потом затараторил, бегая вокруг Голгофы, а она стояла неподвижно, опустив голову. – Спичек ещё купим! Там, на озере, плотик есть! Кататься будем! Ты купаться будешь! Загорать! Там нырять можно! А потом я тебе домой отведу! Те-бе… ТЕ-БЯ! Там ещё ягод много… – упавшим, безнадежным голосом закончил он.
– Это же называется похо-о-о-од! – вдруг зарыдала Голгофа. – Многодне-е-е-евны-ы-ы-ый! – Она внезапно оборвала рыдания. – А кто нам с тобой это разрешит? Да ведь и собирались-то идти все вместе…
У Панти был такой разнесчастный, жалкий, даже униженный вид, что он вроде бы и ростом стал значительно меньше, и ручищи у него заметно укоротились, а длинная шея, можно, сказать, совсем исчезла, до того сильно втянул он маленькую голову в широкие плечи.
Голгофа пожалела его и стала утешать:
– Подожди, подожди, ещё не всё потеряно. Ты потихонечку, незаметно проникни к ребятам, узнай, как там обстоят дела. Надо обязательно посоветоваться с Людмилочкой.