Эта милая Людмила   ::   Давыдычев Лев Иванович

А мне просто необходимо знать, что же намеревается делать папа.

Если бы, уважаемые читатели, я рискнул бы определить состояние Панти одним словом, я бы написал: его, Пантю, РАЗРЫВАЛО. Дело в том, что за всю свою жизнь он никаких особых чувств, кроме обыкновенной злобы и не менее обыкновенной зависти, не испытывал и ни о каких других чувствах и не подозревал.

А тут… Злостный хулиган Пантелеймон Зыкин по прозвищу Пантя, который всю жизнь только тем и занимался, что мучил людей, кошек и мух, тут вдруг застрадал оттого, что испытывал непонятные ему чувства.

Он не хотел, не мог, не мыслил расстаться с этой длинноногой девчонкой! Вот его и РАЗРЫВАЛО от желания сделать для неё что-то такое, чтобы она была с ним, чтобы не отдавать её никому, а сейчас же, немедленно уйти с ней в поход на Дикое озеро. Он бы насобирал ей много-много-много ягод, сварил бы ей в котелке грибов, катал бы её на плотике и любовался бы, как она плавает, и слушал бы, как она хохочет… И никто бы ни за что бы никогда бы не нашёл их!

– Давай принимать решение, – твёрдо сказала Голгофа, тряхнув голубыми волосами. – Я что-то запуталась. И помочь мене… – Она удивленно замолчала, расхохоталась. – И помочь мне можешь только ты. Иди узнай, что там происходит. После этого и решим, что нам с тобой делать.

Обиженно пискнув, Пантя плюхнулся на траву во весь свой здоровенный рост.

– Это ещё что за новости? – растерялась и обиделась Голгофа. – Ведь меня там потеряли. Иди, иди.