JК
Два конца иглы (О прозе Юрия Дружникова) :: Аннинский Лев
Страница: 3 из 22Но он начал именно так -- на второй странице романа об "ангелах" рассекретив код: "Девятка" -личные телохранители членов Политбюро и их семей". Ничего себе!
Так что изъятье романа из советской литературы (и действительности) выглядит даже более логично, чем гипотетическое включение его в литературный процесс 70-х годов. Как этот роман подействовал бы на ситуацию, можно только гадать, но реально он присоединился к череде ярких полотен, ушедших в андеграунд и повлиявших на литературную ситуацию в России все-таки задним числом и от противного ("Раковый корпус" и "В круге первом" Солженицына, "Ожог" и "Остров Крым" Аксенова, "Верный Руслан" Владимова... Первым таким текстом стал "Доктор Живаго" Пастернака, последним чуть не стали "Дети Арбата" Рыбакова).
На какую иглу, однако, нанизать дружниковских "Ангелов" сегодня? В 70-е годы они не вписываются уже хотя бы вследствие эффекта шарады. Запретные, но узнаваемые фигуры (то появляется "Егор Андронович Кегельбанов",то товарищ "с густыми бровями", то еще один "худощавый товарищ, который любит держаться в тени") -- фигуры эти составляли диссидентский шарм того времени, но были начисто невозможны в тогдашней подцензурной литературе (хотя, похоже, забавляют по сей день).
Позднее же, в 91-м, когда на волне гласности "Ангелы на кончике иглы" были переизданы у нас и добрались, наконец, до советского читателя, -эффект шарады оказался снят тою же гласностью, потому что в повседневной печати этих низвергнутых стали прижаривать с куда большей откровенностью.
Так что изъятье романа из советской литературы (и действительности) выглядит даже более логично, чем гипотетическое включение его в литературный процесс 70-х годов. Как этот роман подействовал бы на ситуацию, можно только гадать, но реально он присоединился к череде ярких полотен, ушедших в андеграунд и повлиявших на литературную ситуацию в России все-таки задним числом и от противного ("Раковый корпус" и "В круге первом" Солженицына, "Ожог" и "Остров Крым" Аксенова, "Верный Руслан" Владимова... Первым таким текстом стал "Доктор Живаго" Пастернака, последним чуть не стали "Дети Арбата" Рыбакова).
На какую иглу, однако, нанизать дружниковских "Ангелов" сегодня? В 70-е годы они не вписываются уже хотя бы вследствие эффекта шарады. Запретные, но узнаваемые фигуры (то появляется "Егор Андронович Кегельбанов",то товарищ "с густыми бровями", то еще один "худощавый товарищ, который любит держаться в тени") -- фигуры эти составляли диссидентский шарм того времени, но были начисто невозможны в тогдашней подцензурной литературе (хотя, похоже, забавляют по сей день).
Позднее же, в 91-м, когда на волне гласности "Ангелы на кончике иглы" были переизданы у нас и добрались, наконец, до советского читателя, -эффект шарады оказался снят тою же гласностью, потому что в повседневной печати этих низвергнутых стали прижаривать с куда большей откровенностью.