Исповедь монаха   ::   Питерс Эллис

Мне показалось,что дражайшая Эдгита подозрительно относится к монахам. А теперь, не пора ли на покой? Давай я задую светильник.

Но если Хэлвин не мог вспомнить, как выглядела девушка, появившаяся сперва в виде темного силуэта на фоне дверного проема, а затем озаренная светом факела, у Кадфаэля она стояла перед глазами, как живая. И теперь, когда он задул светильник и лежал в темноте, прислушиваясь к дыханию спящего Хэлвина, ее образ не исчез, а стал еще ярче. Кадфаэля преследовало странное ощущение, что неспроста он столько времени думает о ней, вот только как он ни ломал голову, не мог сообразить, почему. Не в силах заснуть, он все представлял себе ее лицо, легкую походку — и не мог отыскать в ней ни малейшего сходства ни с одной из знакомых ему женщин. И вместе с тем она смутно напоминала ему кого-то.

Она была высока, или, возможно, показалась Кадфаэлю такой из-за своей тонкости и гибкости, а еще оттого, что держалась очень прямо. Во всяком случае, для юной девицы она была достаточно высока — выше среднего роста. Изящество манер и девичья грациозность странным образом сочетались в ней с живостью ребенка и проворством молоденькой косули, готовой броситься прочь при любом шорохе. Неожиданно увидев монахов, она мгновенно отступила назад, но дверь за собой притворила тихо, без стука, чтобы в свою очередь не напугать их. Писаной красавицей ее не назовешь, хотя, конечно, молодость и невинность красят сами по себе.