JК
Потоп (Книга II, Трилогия - 2) :: Сенкевич Генрик
Страница: 79 из 167- А сам с теми солдатами сюда явился? Как звать их?
- Кемличи, отец и двое сыновей.
- Mater mea de domo Кемличей est*, - с важностью сказал канцлер королевы, Выджга.
_______________
* Мать моя из дома (лат.).
- Видно, есть Кемличи большие и малые, - весело ответил Кмициц, - ну а эти не то что малые, а просто разбойники, но храбрые солдаты и преданы мне.
Канцлер Корыцинский уже некоторое время все что-то шептал на ухо архиепископу гнезненскому.
- Много к нам таких приезжает, - сказал он наконец, - что похвальбы ли, награды ли ради басни тут всякие рассказывают. Вести привозят ложные и нелепые, а наущают их часто враги.
На всех как будто вылили ушат холодной воды. Кмициц побагровел.
- Я, вельможный пан, твоего звания не знаю, - сказал он, - но видно, оно высокое, не хочу я поэтому оскорблять тебя; однако же думаю, нет такого звания, чтобы можно было позволить себе безо всякого повода обвинить шляхтича во лжи.
- Милостивый пан, ты говоришь с великим коронным канцлером! остановил его Луговский.
Но Кмицица взорвало.
- Тому, кто меня во лжи обвиняет, будь он хоть сам канцлер, я одно скажу: легче во лжи обвинять, нежели голову подставлять под пули, легче воском бумаги припечатывать, нежели собственной кровью запечатлевать верность отчизне!
Но Корыцинский совсем не прогневался, он только сказал:
- Я тебя, пан, во лжи не обвиняю, но коли правда то, что ты говорил, бок у тебя должен быть обожжен.
- Кемличи, отец и двое сыновей.
- Mater mea de domo Кемличей est*, - с важностью сказал канцлер королевы, Выджга.
_______________
* Мать моя из дома (лат.).
- Видно, есть Кемличи большие и малые, - весело ответил Кмициц, - ну а эти не то что малые, а просто разбойники, но храбрые солдаты и преданы мне.
Канцлер Корыцинский уже некоторое время все что-то шептал на ухо архиепископу гнезненскому.
- Много к нам таких приезжает, - сказал он наконец, - что похвальбы ли, награды ли ради басни тут всякие рассказывают. Вести привозят ложные и нелепые, а наущают их часто враги.
На всех как будто вылили ушат холодной воды. Кмициц побагровел.
- Я, вельможный пан, твоего звания не знаю, - сказал он, - но видно, оно высокое, не хочу я поэтому оскорблять тебя; однако же думаю, нет такого звания, чтобы можно было позволить себе безо всякого повода обвинить шляхтича во лжи.
- Милостивый пан, ты говоришь с великим коронным канцлером! остановил его Луговский.
Но Кмицица взорвало.
- Тому, кто меня во лжи обвиняет, будь он хоть сам канцлер, я одно скажу: легче во лжи обвинять, нежели голову подставлять под пули, легче воском бумаги припечатывать, нежели собственной кровью запечатлевать верность отчизне!
Но Корыцинский совсем не прогневался, он только сказал:
- Я тебя, пан, во лжи не обвиняю, но коли правда то, что ты говорил, бок у тебя должен быть обожжен.