Потоп (Книга II, Трилогия - 2)   ::   Сенкевич Генрик

- Так выйдем, ясновельможный пан канцлер, и я тебе егопокажу! рявкнул Кмициц.

- Нет в том нужды, - возразил король, - мы и так тебе верим!

- Нет, нет, государь! - воскликнул пан Анджей. - Я сам этого хочу и прошу, как милости, дозволь показать, чтобы никто, хоть самый что ни на есть достойный, не делал из меня лжеца! Плохая была бы мне это награда за муки! Не хочу я награды, хочу, чтобы верили мне, так пусть же Фома Неверующий коснется моих ран!

- Я тебе верю! - сказал король.

- В словах его одна правда, - прибавила Мария Людвика. - Я в людях не ошибаюсь.

Но Кмициц и руки сложил с мольбою.

- Ваше величество, пусть же выйдет кто-нибудь со мною, ибо тяжко мне оставаться под подозрением.

- Я выйду, - сказал Тизенгауз, молодой королевский придворный.

С этими словами он повел Кмицица в соседний покой, а по дороге вот что сказал ему:

- Не потому я пошел с тобою, что не верю тебе, нет, я верю, а потому, что хотел поговорить с тобою. Видал я тебя где-то в Литве. Но вот имени твоего не припомню, может статься, мы с тобою были тогда еще подростками.

Кмициц отвернулся, чтобы скрыть внезапное смущение.

- Может, где-нибудь на сеймике. Покойный отец часто брал меня с собою, чтобы присматривался я, как шляхта вершит дела.

- Может статься, что и так... Лицо твое мне знакомо, хоть тогда не было у тебя этого шрама. Но ты смотри, сколь memoria fragilis est*, что-то, мне сдается, что и звали тебя тогда иначе?

_______________

* Память слаба (лат.).

- Года все изглаживают в памяти, - ответил пан Анджей.