JК
Симеон Гордый :: Балашов Дмитрий Михайлович
Страница: 596 из 757 — И я тоже не хочу войн! Но так, как ты, говорят немногие. Завтра вечером опять приходи ко мне!
Нукеры с виноватыми лицами уже подъезжали к хану.
Вечером, вытирая жирные пальцы и по-прежнему чуть надменно глядя на русского князя, Джанибек вернулся к разговору, начатому в степи. С князем Семеном был свой переводчик, Шубачеев, и беседа шла стройно, не спотыкаясь преградою разноязычья.
Семен вновь и толково пояснил свою мысль, что ежели народ, земля не готовы к чему-то, никакая смена властителей не изменит сущего.
— Землю не подымешь за волосы, как не велишь родить до срока. Можно лишь надорваться в тщетных усилиях… — Семен, не договаривая, взглянул в глаза новому повелителю Сарая, жарко почуяв, что разговор коснулся запретной для обоих черты.
Джанибек, насупясь, покивал головою. Понял. Видимо, применил и к себе. Семен с уважением к хану подумал о том, что тот храбр истинно: храбр трудной способностью обличить самого себя.
Джанибек поглядел внимательно на Семена, вновь невесело усмехнулся, и пошли «почему»:
— Почему князь Иван Коротопол убил пронского князя? Почему Юрий требовал убить Михаила? Почему урусутские князья тоже часто убивали друг друга? Почему, почему, почему?..
— Да, несдержанность, нетерпение, жестокость, вера в свою правоту, месть — все было. Я же говорю не о том, что, к прискорбию, было, а о том, что должно быть!
— Но и ты сам, князь!
— И я. И надо мной грех. Я баял тебе об этом!
— Как и надо мной?
— Не ведаю, хан. Не скажу.
Нукеры с виноватыми лицами уже подъезжали к хану.
Вечером, вытирая жирные пальцы и по-прежнему чуть надменно глядя на русского князя, Джанибек вернулся к разговору, начатому в степи. С князем Семеном был свой переводчик, Шубачеев, и беседа шла стройно, не спотыкаясь преградою разноязычья.
Семен вновь и толково пояснил свою мысль, что ежели народ, земля не готовы к чему-то, никакая смена властителей не изменит сущего.
— Землю не подымешь за волосы, как не велишь родить до срока. Можно лишь надорваться в тщетных усилиях… — Семен, не договаривая, взглянул в глаза новому повелителю Сарая, жарко почуяв, что разговор коснулся запретной для обоих черты.
Джанибек, насупясь, покивал головою. Понял. Видимо, применил и к себе. Семен с уважением к хану подумал о том, что тот храбр истинно: храбр трудной способностью обличить самого себя.
Джанибек поглядел внимательно на Семена, вновь невесело усмехнулся, и пошли «почему»:
— Почему князь Иван Коротопол убил пронского князя? Почему Юрий требовал убить Михаила? Почему урусутские князья тоже часто убивали друг друга? Почему, почему, почему?..
— Да, несдержанность, нетерпение, жестокость, вера в свою правоту, месть — все было. Я же говорю не о том, что, к прискорбию, было, а о том, что должно быть!
— Но и ты сам, князь!
— И я. И надо мной грех. Я баял тебе об этом!
— Как и надо мной?
— Не ведаю, хан. Не скажу.