Свои и чужие   ::   Чигринов Иван

 — Т-так!…— Зазыба дожевал, что оставалось во рту, проглотил. — Где ж она теперь?

— Не знаю. Арестовали вчера, а сегодня я, как видишь, запряг лошадь да, пока суд да дело, с машинкой на телеге сюда вот, к тебе.

— А Ганна где, жена твоя?

— Мы договорились, что она погостит у дочки в селе.

Зазыба будто только теперь, в эту минуту, заметил, что Шарейка еле стоит на костылях, спохватился:

— Ты садись.

Но портной не послушался — видать, не хотел зря двигаться, чтобы не потерять равновесия, тем более что здоровая нога ещё крепко держала его.

Было слышно, как на чердаке топали — Марфа с Масеем снимали с жердок овчины, клали их на среднюю потолочную балку, чтобы потом скинуть на пол в сенцы. Доски потолка хоть и не прогибались под ногами, но в щели между ними сыпался не то мелкий песок, который был насыпан поверх мха, не то обыкновенная пыль. Поневоле прислушиваясь к топоту, Зазыба с Шарейкой помолчали минуту-другую, потом Зазыба спросил:

— Думаешь, тебе опасно оставаться?

— Опасно — не опасно, а зря выставляться нечего. Да и не в этом дело. Надо же мне было сообщить тебе, что случилось с Марылей. И вот я о чем теперь думаю, — как-то ловко ты тогда проделал все, когда привозил её, даже невдомёк было, чем может кончиться. Спрашивал же я у тебя, чего мне это может стоить?

— Ну, спрашивал.

— А ты что?

— А то, что дело это тёмное. Я о ней столько же знаю, сколько и ты. Попросили отвезти в местечко да устроить, ну, я и сделал, как просили.