Жаркий июль   ::   Самбук Ростислав Феодосьевич

А «счастливчики» оказались отнюдь не любимчиками судьбы, потому что уже через несколько минут выяснилось, что никаких ковров в магазине нет и они стали жертвой ловких жуликов.

Толя достал из шкафа фотографии, разложил на столе. Среди них был и снимок Пашкевича,

— Вчера наши ребята начали расследование, — объяснил он. — У одной тётеньки оказалась хорошая зрительная память: описала лысого, как нарисовала. И у меня большое подозрение, что это Пашкевич.

Теперь наступила моя очередь волноваться. Значит, лысый бандит ходит тут, рядом, по львовским улицам, вчера, во всяком случае, ещё точно ходил, а я в это время лакомился шашлыками.

— И сколько же ковров они продали? — полюбопытствовал я.

— Тридцать два. Одиннадцать тысяч без малого. Представляешь, за час.

— Представляю, — мрачно ответил я, — ещё как представляю! Странно только: вроде должен бы был затаиться, убийство — не шутка, знает, что Коцко из Кривого Рога осталась жива и мы охотимся за ним.

— Э-э… — засмеялся Крушельницкий. — Знаешь, как говорят, сначала хочется конфетку с ликёром, а потом уж и ликёр с конфеткой. А тут касса подвернулась. Понимаешь, кассу они где-то достали. Такого шанса может больше не быть.

— Вот-вот, — подхватил я. — Этот Пашкевич — голова. Все рассчитал. Пройдёт афёра — хорошо, ещё десяток тысяч, не пройдёт — тоже рыдать не надо.