Жаркий июль   ::   Самбук Ростислав Феодосьевич

— Может, сам Борис Борисович сел за руль?

— Может быть, — согласилась она, — не видела.

Со старушкой все было ясно, Крушельницкий отправил её в кухню и пригласил в комнату Олю.

Девушка выглядела растерянной. Она уже поняла, что к чему, и это поразило её.

— Ваша подруга Щепанская и её любовник обвиняются в тяжком преступлении, — начал Крушельницкий, пристально глядя на неё. — Я хочу, чтобы вы осознали это и помогли нам.

Девушка облизала пересохшие губы.

— Как?

— Вот мы сейчас и решим это. В последний раз вы виделись со Щепанской в пятницу, когда она брала расчёт. Мария сказала вам, что переходит на работу в какой-то гастроном, бабке — что едет на курорт. Вы — подруги, должны же были договориться о встрече…

— Да, договорились… — запнулась она, бросив на Крушельницкого тревожный взгляд, — но ведь…

— Смелее, Оля!

— Но ведь теперь вы…

— Хотите сказать: арестуем её?

Девушка кивнула.

— Маричка — преступница? Не верю!

— И все же факт остаётся фактом: Мария Щепанская обвиняется в тяжком преступлении. И ваш долг — помочь следствию.

— Конечно, — согласилась она, но не очень уверенно. — Мы договорились встретиться в четверг у кинотеатра «Орбита» перед последним сеансом.

— В девять?

— Да.

Крушельницкий немного подумал.

— Сегодня уже конец рабочего дня, — продолжал он, — и вы в столовую не пойдёте. Завтра или послезавтра будете работать, как обычно. Ничего и никому не говорите.