Жаркий июль   ::   Самбук Ростислав Феодосьевич

Фоняков перегородил сеткой тротуар, мы могли бы обойти автобус по мостовой, однако Толя остановился в нескольких шагах, наблюдая, как Фоняков дёргает сетку.

— Помочь, дед? — спросил Крушельницкий.

Тот неприязненно оглянулся. И в это время из калитки на улицу вышел Пашкевич. Лысый бандит в лёгких парусиновых брюках и полосатой рубашке. Коротким взглядом он скользнул по нас и принялся помогать Фонякову.

— Поднимай, папаша, — скомандовал.

Я шагнул вперёд, словно хотел обойти Пашкевича схватил его за руку и выкрутил за спину.

Пашкевич понял все сразу — обладал молниеносной реакцией, — вывернулся и едва не вырвался. Ударил меня ногой в живот, грязно выругался, рванулся в усадьбу, но Толя успел схватить его за другую руку.

Клацнули наручники, и лысый осел на тротуар.

— Спокойно, Пашкевич, — властно сказал Крушельницкий, — хватит тебе куражиться!

Лысый сидел на тротуаре и с ненавистью смотрел на нас. Конечно, я не ожидал благодарности в его взгляде, но глаза излучали столько ярости, что её хватило бы не только на нас с Толей, а и на весь уголовный розыск.

— У-у, гады! — прошипел он.

Меня не трогали его эмоции, я проскользнул в калитку, чуть не наскочив на полную женщину в грязной кофте.

— Вам кого? — остановилась она, загораживая дорогу.

Я обошёл её, отстранив не очень вежливо, и взбежал на высокое крыльцо.