Жаркий июль   ::   Самбук Ростислав Феодосьевич

— Вы что, адвокат?

— Да он скромный, девчат боится.

Мария посмотрела на меня с ещё большим любопытством.

— Долго ждать, — махнула рукой. — До двенадцати. Но мы работаем через день, — все же не лишила меня надежды.

— И где же твой дом?

— Всего в четырех кварталах… — лукаво засмеялась она.

Крушельницкий сразу потерял к ней интерес, честно говоря, я тоже.

— В таком случае тебе провожатые совсем не нужны, — отшутился Толя. — Вот и первый блин, — сказал он, когда официантка ушла.

— Таких блинов у нас ещё впереди…

— Ничего, подпряжем участковых инспекторов, как-нибудь все устроится. Хочешь, сейчас попьём кофе, и я провезу тебя по Пекарской?

Конечно, я хотел.

Толя пошёл вызывать машину, а я уставился на лангет, чтобы не встречаться глазами с Маричкой: она стояла возле буфета и время от времени поглядывала в мою сторону. Решил сегодня же позвонить Марине. Вот удивится: ждёт от мена весточки из Кривого Рога, а я уже во Львове, и неизвестно, где буду завтра или послезавтра.

Но завтра, наверное, ещё буду тут и послезавтра тоже. Толя говорил, что Пекарская — улица не маленькая, а надо проверить на ней всех Марий, всех без исключения, потому что профессию криворожской знакомой Пашкевича сестра назвала как-то неуверенно: имеет дело с продовольственными товарами…

А это может быть не только продавщица или официантка — работница кондитерской фабрики, товаровед базы, мастер-кулинар.