Сердце матери   ::   Воскресенская Зоя Ивановна

Длинный, грязный армяк болтался на худом теле, как на кладбищенском кресте, на спине выпирали острые лопатки. Два года просидел он в тюрьме в ожидании судебного разбирательства, обвинялся в мелких кражах.

С великим тщанием молодой адвокат доказывал непричастность Муренкова к кражам, очищая честь человека от налипших на него обвинений. Муренков получил свободу. Но что это была за свобода? В тюрьме ему не давали умереть с голоду. На воле его ждали мучительные скитания в поисках работы, ждала угроза голодной смерти.

Муренков остановился у открытой настежь двери, боязливо оглянулся и быстро шмыгнул на улицу, словно опасаясь, что его снова могут задержать.

Владимир Ильич тяжело вздохнул.

Перед этим, на утреннем заседании, рассматривалось дело группы крестьян - Уждина, Зайцева и Красильникова. Они обвинялись в том, что проникли с целью грабежа в хлебный амбар богатея Коньякова.

Но красть они были не мастера и попались, едва только запустили руки в мешки с зерном, от одного запаха которого кружилась голова и немилосердно сосало под ложечкой. Уждин успел сунуть в рот горсть пахучих зерен, но и их заставили выплюнуть.

"Голод одолел, - говорил он на суде, - мочи моей больше не было глядеть на голодных ребятишек". "Голодовал больно, вот и пошел на воровство", - сказал Красильников в свое оправдание. "Работы нет, хлебушка давно не видел", - объяснил свой поступок Зайцев.