Зори над городом (Повесть о верном сердце - 3)   ::   Кононов Александр Терентьевич

Выпив с Гришей на брудершафт, жарко обняв его и расцеловав (старая пьяница при этом поглядела на них с презрением), Барятин спросил деловито:

- Ну, как пиво?

- Хорошее. Слушайте, я давно хотел...

- Слушай! - поправил Барятин. - И зовут меня Борис, Борька, Боренька - как на чей вкус.

- Слушай, Борис. Я давно хотел с тобой поговорить. В последовательный эгоизм твой я, конечно, не верю. Или, может быть, это такой эгоизм, как в "Что делать?" Чернышевского?

- Не читал Чернышевского.

- Невероятно! Ты клевещешь на себя.

- Да нет же, правду говорю. Святой истинный крест! Слыхать - слыхал: Герцен, Чернышевский... Но не читал ни того, ни другого. В гимназическую программу они ведь не входят?.. Барышня, дайте еще две кружки!

Он отпил несколько глотков, с аппетитом съел пирожок и сказал:

- Мечтаю жизнь свою прожить легко. Легко и приятно. Чернышевского я не читал, но твердо уверен, что таких мыслей он не одобрил бы. А я от них отказаться не могу. Господи боже ты мой! Одна нам жизнь дается, другой не дадут, причем и эта-то единственная, неповторимая жизнь длится чертовски мало: и оглянуться не успеешь, как уже конец - пожалуйте бриться и в могилку. Так зачем же усложнять ее? Затруднять? Нет уж, коротки наши годы на земле, так надо их прожить, ежели здоровье позволит, повеселей - и, конечно, без особых раздумий над судьбами человечества.

- А какой смысл в такой жизни?

- Для меня - большой. Ну что, Шумов, презирать меня теперь будешь?

Гриша пожал плечом:

- Презирать? Не то слово.