Зори над городом (Повесть о верном сердце - 3)   ::   Кононов Александр Терентьевич

Кого это еще принесло? Не Персица ли снова?

- Сейчас! - крикнул он сердито, закончил возню с заросшим сажей фитилем лампы, надел стекло и, не спрашивая, кто звонит (бояться тут не было в обычае - откуда взяться в такой квартире имуществу, привлекательному для злоумышленников?), открыл дверь.

- Руки вверх! - громко сказал шагнувший через порог рослый человек.

Разглядев при тусклом свете студента, он вежливо снял с головы барашковую шапочку пирожком, какие чаще всего носили молодые рабочие.

- Извините, - проговорил он, - я думал, это Тимофей Леонтьевич.

- А его, кажется, нет дома. - Гриша подошел к двери в комнату Шелягина и на всякий случай постучал. - Он не приходил еще.

- Вот досада-то! - огорченно сказал вошедший и повернулся уходить, но не ушел, словно раздумывая.

Луч чахлой лампочки упал на него - свету хватило ровно настолько, чтобы осветить черную бровь, круглый соколиный глаз, смуглую щеку... и сердце у Гриши забилось.

- Неужто дядя Кирюша?!

Вошедший круто обернулся - это был Комлев; все тот же, каким знал его и любил Гриша за веселый нрав, за удаль, которой тот славился на всю деревню Савны и даже далеко за ее околицей... Только лицо Кирилла, прежде худощавое, как будто раздалось вширь да плечи стали еще могутней.

- Дядя Кирюша!

Комлев осторожно вгляделся в Гришино лицо:

- Не признаю.

- Ну как же так?

- Ей-ей, не признаю.

- Да я же Шумов Григорий. В "Затишье" встречались...