Зори над городом (Повесть о верном сердце - 3)   ::   Кононов Александр Терентьевич

Лихость ли, безрассудство ли, удаль, - но тот самый Петр Дерябин, о котором начальство скупо писало в аттестации: "способности ограниченные; в бою смел и находчив", предотвратил немецкий прорыв на стыкелатышских и сибирских частей.

Ну хорошо, Дерябина вела лихость, удаль. А что вело сибирских стрелков - не одного, не двух, а всю массу сибиряков, когда они, выгрузившись из телячьих вагонов в Двинске, бегом, со штыками наперевес, серой волной хлынули через весь город, через мост на Даугаве - в Курляндию - спасать положение? И это в условиях, когда солдат не знает, за что он сражается, больше того - начинает уже видеть, что сражаться-то ему, пожалуй, и незачем.

Но уж этого Селенсу не скажешь, а если и скажешь, то в лучшем случае он ничего не поймет. В худшем - отправит Витола в штрафной батальон.

32

Гремит, гремит, потряхивает на стрелках разболтанный, давно не ремонтированный вагон четвертого класса; стоит часами на станциях, полустанках, разъездах.

Маленький прямоугольник мутно-голубого неба виден через грязное окошко лежащему на полке Витолу.

Кругом бурлит, негодует, спорит весь вагон - кусок негодующей, строптивой, гневной страны.

До войны поезд от Двинска до Петербурга шел одну ночь. Теперь вольноопределяющийся Витол и рядовой Редаль уже вторую неделю едут, едут... И слышат голос недоли - мужицкой, бабьей, солдатской...

Поезд, выжидая в тупиках, пропускает мимо воинские эшелоны, составы с больными и ранеными, срочные товарные грузы для фронта...