JК
Беби из Голливуда :: Сан-Антонио
Страница: 145 из 166Взгляд, устремленный на голубые хребты Вогезов, вот что лучше всего успокаивает…
С появлением новых элементов в деле я могу подвести некоторый итог следующего содержания:
— Мамаша Один Таккой приехала во Францию не измерять Эйфелеву башню и не считать картины в Лувре, а похитить малыша.
Я указываю на Джимми, тихо играющего с занавесками маман. Теперь они будут с бахромой.
— Как можно быть такой жестокой! — жалостливо произносит моя добрая Фелиция.
— Относительная жестокость! — не соглашаюсь я. — Она его, между прочим, доверила специальному заведению, самому что ни на есть шикарному!
— Но подумай о несчастной матери малыша.
— Я как раз собирался об этом сказать. После похищения несчастная мамаша не забила тревогу, не поставила на уши охранников. Она лишь сделала подмену, положив в коляску сына уборщицы. Странная реакция, не правда ли?
— Она поступила не совсем разумно! — защищается Фелиция.
— А ты что скажешь? — спрашиваю я у Толстяка.
Он не может ничего ответить, поскольку рот забит непрожеванной свининой.
Потеряв всякую надежду на ответ, я продолжаю:
— Самое удивительное в этом деле то, что мадам Лавми знала, кто свистнул ее родное дитя, но промолчала. Похоже, она даже не предупредила своего мужа… Мне кажется, она искала банду гангстеров, чтобы те взялись за мамашу Таккой. Без сомнения, Лавми хотела, чтобы те перерезали глотку старой американке.
С появлением новых элементов в деле я могу подвести некоторый итог следующего содержания:
— Мамаша Один Таккой приехала во Францию не измерять Эйфелеву башню и не считать картины в Лувре, а похитить малыша.
Я указываю на Джимми, тихо играющего с занавесками маман. Теперь они будут с бахромой.
— Как можно быть такой жестокой! — жалостливо произносит моя добрая Фелиция.
— Относительная жестокость! — не соглашаюсь я. — Она его, между прочим, доверила специальному заведению, самому что ни на есть шикарному!
— Но подумай о несчастной матери малыша.
— Я как раз собирался об этом сказать. После похищения несчастная мамаша не забила тревогу, не поставила на уши охранников. Она лишь сделала подмену, положив в коляску сына уборщицы. Странная реакция, не правда ли?
— Она поступила не совсем разумно! — защищается Фелиция.
— А ты что скажешь? — спрашиваю я у Толстяка.
Он не может ничего ответить, поскольку рот забит непрожеванной свининой.
Потеряв всякую надежду на ответ, я продолжаю:
— Самое удивительное в этом деле то, что мадам Лавми знала, кто свистнул ее родное дитя, но промолчала. Похоже, она даже не предупредила своего мужа… Мне кажется, она искала банду гангстеров, чтобы те взялись за мамашу Таккой. Без сомнения, Лавми хотела, чтобы те перерезали глотку старой американке.