Листопад   ::   Никонов Александр

А то жизнь-то уже кончается, дальше одна мещанская суета и серые земские будни на долгие годы вперед. Глушь российская да скука провинциальная, онегинская. У тебя в Грузии хоть фрукты... А так будет, что яркое вспомнить зимним вечером в этом Вильно с его полячишками.

- Останови-ка тут, братец! - Димка расплатился с извозчиком, и мы направились к парадному. - Верно рассуждаешь, профессор словесности. Есть там такая Крестовская. Она... В общем, сам увидишь.

В квартире Алейников, покрутив ручку телефона и покричав барышню, связался со своим прыщавым приятелем, оказавшимся позже хлыщеватым, бледным юношей.

Вечером мы уже стучались в обшарпанную дверь где-то в Замоскворечье. Вернее стучался, облизывая губы бледный парень, видно, студент-неудачник. Мы с Дмитрием были уже чуть навеселе, но тщательно скрывали си обстоятельство, могущее, как нам казалось, своей несерьезностью нарушить святость борьбы с тиранией. Электричества в этом доме не было, давала свет лишь семилинейная керосиновая лампа висящая над столом с лежащими на нем какими-то серыми брошюрами. Видно, это и была запретная литература.

Когда мы пришли, собрание было уже в самом разгаре. Нас наскоро представили - "Николай, Дмитрий", - и взгляды присутствующих вновь возвратились в сторону выступающей худой девушки. Она стояла посреди комнаты, опираясь руками о спинку стула и что-то горячо вещала. Лицо ее, скорее, некрасивое, нежели наоборот, удлиненное, с тяжеловатой челюстью было покрыто легким румянцем возбуждения. Разные глаза - зеленый и карий лихорадочно блестели.