JК
Подлянка :: Сан-Антонио
Страница: 36 из 120Затем он задаст храпака в объятиях своей Берты.
— Минутку, — перебиваю я, — нам осталось сделать одну маленькую работенку.
— Какую?
— Мне жутко хочется нанести частный визит в консульство.
— В такое время! — кричит он. — Но оно же закрыто!
— Я его открою.
— Ты никого там не найдешь!
— Я на это очень рассчитываю. Я его не убедил. Сосиска заполнила его голову в ожидании, пока окажется в желудке.
— Я тебе скажу одну вещь, Сан-А.
— Нет смысла, но все равно скажи.
— Взломав дверь консульства, ты нарушишь их государственную границу!
— Знаю, приятель!
— Кроме того, ты офицер полиции, и, если попадешься, это вызовет дипломатический инцест.
Несмотря на лексическую ошибку, он прав. Угадывая мое смущение, Толстяк усиливает атаку:
— Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя началась война с Алабанией?
Это был бы полный улет, особенно теперь, когда мы взяли за привычку проигрывать все войны! Ты мне скажешь, что Алабания невелика, а я тебе отвечу, что чем меньше опасаешься противника, тем скорее проиграешь войну. Мне кажется, все закончится в сорок восемь часов и алабанские войска промаршируют под Триумфальной аркой. Оккупация, лишения и все такое! Если бы хоть наши ударные силы были наготове, я бы ничего не говорил. Но единственные силы, которые у нас всегда в ударе, это публика, кантующаяся на Пигале. Америкашки опять покажут, какие они добрые, и явятся нас освобождать.
— Минутку, — перебиваю я, — нам осталось сделать одну маленькую работенку.
— Какую?
— Мне жутко хочется нанести частный визит в консульство.
— В такое время! — кричит он. — Но оно же закрыто!
— Я его открою.
— Ты никого там не найдешь!
— Я на это очень рассчитываю. Я его не убедил. Сосиска заполнила его голову в ожидании, пока окажется в желудке.
— Я тебе скажу одну вещь, Сан-А.
— Нет смысла, но все равно скажи.
— Взломав дверь консульства, ты нарушишь их государственную границу!
— Знаю, приятель!
— Кроме того, ты офицер полиции, и, если попадешься, это вызовет дипломатический инцест.
Несмотря на лексическую ошибку, он прав. Угадывая мое смущение, Толстяк усиливает атаку:
— Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя началась война с Алабанией?
Это был бы полный улет, особенно теперь, когда мы взяли за привычку проигрывать все войны! Ты мне скажешь, что Алабания невелика, а я тебе отвечу, что чем меньше опасаешься противника, тем скорее проиграешь войну. Мне кажется, все закончится в сорок восемь часов и алабанские войска промаршируют под Триумфальной аркой. Оккупация, лишения и все такое! Если бы хоть наши ударные силы были наготове, я бы ничего не говорил. Но единственные силы, которые у нас всегда в ударе, это публика, кантующаяся на Пигале. Америкашки опять покажут, какие они добрые, и явятся нас освобождать.