Авиаторы об авиации   ::   Галлай Марк Лазаревич

И при этом возникает

естественная неприязнь ко всякой фальши в ее изображении, к показной лихости,

ухарству. В день рождения Жени Жигуленке нашелся старый патефон с кучей

заигранных пластинок: «Если завтра война», — пишет Кравцова, — это мы

откладывали в сторону. Хрипели «Очи черные», отчаянно взвизгивал «Синий

платочек»... И вдруг... «Песня Сольвейг», печальная и нежная»...



Вот что, оказывается, тоже нужно для души человека на войне.

* * *



Надю Комогорцеву и Руфу Гашеву прорабатывали...



Велико было их прегрешение! Они возвращались в казарму с ужина не в общем

строю, а по тротуару, в обществе встретившихся ребят-земляков, из

университета... Смешно? Конечно, смешно. Но что-то в этом запомнившемся автору

повести эпизоде отражает время, обстоятельства, общественные настроения тех лет.

Каждая минута, отданная своему личному, казалась незаконной. Потом, когда мы

вжились в войну, да и дела пошли получше, это прошло — жизнь брала свое. Но

Надя Комогорцева этого не дождалась: еще до отправки на фронт она разбилась в

тренировочном полете.



Как всякий настоящий летчик, Кравцова говорит о своем самолете, будто о живом

существе. Впрочем, «Поликарпов-2» того стоит! Его боевая биография необычна. В

конце двадцатых годов эта машина была построена как учебная. Несколько поколений

летчиков начинали свою жизнь в авиации в кабине этого надежного, неприхотливого,

простого в управлении самолета.