Емельян Пугачев (Книга 3)   ::   Шишков Вячеслав

Солнце ещё стояло довольно высоко. Густая пыль долго клубилась по ожившей дороге, мертвенная степь наполнилась необычным движением. Очевидно, проехавшая армия в питании не нуждалась, иначе фуражиры Пугачёва не преминули бы заглянуть в станицу, где комиссия поджидала коней.

Галахов, покусывая густые усы и нахохлив брови, раздумывал над только что, как в сновидении, промелькнувшей пред его глазами необычной картиной. Так вот каков этот грозный самозванец! Оптические стёкла зрительной трубы приближали в двадцать пять раз, а до Пугачёва всего было не более полутора вёрст, значит - Галахов рассматривал "царя" на расстоянии каких-нибудь ста шагов. Ему запомнилось смуглое чёрнобородое лицо, горделивая осанка всадника, рост и поступь могучего солового коня. Каким-то древнерусским богатырским эпосом пахнуло на Галахова со степных просторов Волги, будто он воочию увидал и запечатлел навек ожившую русскую сказку об Илье Муромце или Микуле Селяниновиче с их железными дружинами. Вот он, русский народ, творец истории! "Уж ты гой еси богатырь степной!.." - хотелось крикнуть вдогонку всаднику на соловом скакуне, но рассудительный офицер, руководствуясь служебным долгом, вдруг резко оборвал возникшую в его душе сумятицу, и его глаза снова стали суровы, замкнуты.

- Чёрт возьми, - сказал Рунич, - ежели даже разбитая армия идёт у него в таком порядке, то...