Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса   ::   Говоров Александр

От меняже ей песни надобны, до песен любовных Степанида зело охотница, я их знаю - жуть. Ну, а после той ассамблеи треклятой... Жаль, что ты мою Степаниду в лицо не знаешь, а то спросить - - ты там за ней ничего не заметил?

Да если б и знал ее, как заметить? Там народу было ой-ой-ой! Тыща!

- Ну, может, и не тыща, а штук пять сот.

- Так вот, после той ассамблеи она мне ни шумочка, ни глазочка. Уж я перед ее светлицей в день по двадцать раз прохаживаюсь. Старший приказчик, чтоб ему лихоманка, меня за вихор драл... Не иначе, кто-то ее там присушил!

- Да на что же ты надеешься, Максюта, друг?

- Понимаю, я же не дуботолк какой-нибудь, понимаю. Кто есть я - червяк безродный, и кто она - гостиной сотни первейшею ранга дочерь. Но ведь бывает, случается же! На Торжке сказывали, ярославского одного купца приказчик сговорил того купца дочку с ним бежать. Как называется - увозом венчался! Так купцовы сыновья потом приказчика того до полусмерти лупцевали. Однако выжил приказчик, и купец его зятем признал.

Бяша на Максютины речи только головой покачивал.

- Как же быть мне, Васка, голубчик! - горевал Максюта. - Как мне в люди-то выйти? Давеча господин природный мой Елагин, стольник, или, по-теперешнему, камергер, управителя своего прислал, с московских крепостных оброк собрать за год вперед, их превосходительство с царем в чужие земли отбывают... Ведь это что, Васка? Ведь мне-то самому платить нечем, за меня оброк вносит по уговору хозяин, купец Капунников.