Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса   ::   Говоров Александр

Максюта вновь схватил свою балалаечку, затренькал, заблажил:

- "На зеленомлугу, их-вох! Потерял я дуду, их-вох! Что за дудка была, их-вох! Веселуха моя, их-вох!" Тогда и Устя тихонечко завела протяжную:

Из-за лесу, лесу темного,

Из-за гор да гор высокиих,

Не красно солнышко выкатилося,

Выкатился бел горюч камень...

Голос у нее был низкий, негромкий, не как на посаде, где певуньи стараются вовсю напрягать горло, а как у странниц, когда они поют хождение богородицы. Медленно выводила, покачиваясь:

Как придете во святую Русь,

Что во матушку каменну Москву,

Моему батюшке низкой поклон,

Родной матушке челобитьипе,

А детушкам благословеньице,

А моей душе отпущеньице...

- Гей, Устюха-красюха, что кручину навела? - вскочил Максюта. Давай-ка лучше я тебя контрдансу поучу, ты, видать, была бы плясунья хоть куда!

И он потащил за руку упирающуюся девушку. Бяша только диву давался, как можно быть столь бесцеремонным. А Максюта уже крутил Устю вовсю, пытаясь показать свое модное коленце.

Заскрипела задняя дверь, и вошла баба Марьяна.

- А, Максютка! Ишь горазд, и сюда плясать забрался! А ты, тихоня, на поварне слова от тебя не дождешься, а как увидела кавалера, туда же в танцы! Хотите я вас обсватаю? Вот будет парочка, петух да цесарочка!

Максюта подхватил свою балалайку, не забыл взять листок с песней и отбыл восвояси.

Наконец-то пошли и охотники до приобретения книг.