Волки и овцы   ::   Островский Александр Николаевич

Лыняев . Хотите ехать ко мне сегодня же? Я вам и заплачу хорошо, и стол у меня хороший, и вино, какое вам угодно.

Горецкий . С удовольствием-с. Что ж, Глафира Алексеевна, прикажите какую-нибудь подлость сделать!

Глафира . Да ведь уж вы сделали.

Горецкий . Велика ли это подлость! Да и за деньги.

Лыняев . Извините за нескромный вопрос. Вы знали когда-нибудь разницу между хорошим делом и дурным?

Горецкий . Как вам сказать-с? Нет, хорошенько-то не знаю.

Лыняев . Так и не знаете?

Горецкий . Ведь это философия; так нам где же знать!

Лыняев . Отчего же?

Горецкий . Семейство очень велико было.

Лыняев . Так что же?

Горецкий . С шести лет надо было в дом что-нибудь тащить, голодных ребят кормить.

Лыняев . Вас не учили?

Горецкий . Как не учить! Ведь учить у нас — значит бить; так учили и дома, и посторонние, кому не лень было. Особенно пьяные приказные по улицам, бывало, так и ловят мальчишек за вихры, это для них первое удовольствие.

Лыняев . Вы говорили, что вас большая семья была, куда ж все делись?

Горецкий .