Волки и овцы   ::   Островский Александр Николаевич

Все в люди вышли: один брат — ученый, в фершела вышел, да далеко угнали, на Аландские острова; один был в аптеке в мальчиках, да выучился по-немецки, так теперь в кондукторах до немецкой границы ездит; один в Москве у живописца краски трет; которые в писарях у становых да у квартальных; двое в суфлерах ходят по городам; один на телеграфе где-то за Саратовом; а то один в Ростове-на-Дону под греческой фамилией табаком торгует; я вот в землемеры вышел. Да много нас, всякого звания есть.

Лыняев . Вас любопытно послушать. Вы уж прямо ко мне отсюда. Я вас с собой возьму.

Горецкий . Хорошо-с. Я вас в конторе подожду. До свидания, Глафира Алексеевна! (Уходит.)



Явление восьмое



Лыняев , Глафира .

Глафира . Ну, довольны вы?

Лыняев . Не могу выразить, как я вам благодарен. Я так рад, что готов прыгать и плясать, как ребенок.

Глафира . Ребенком быть нехорошо, будьте лучше юношей.

Лыняев . Как же это?

Глафира . Сдержите свое слово!

Лыняев . Какое?

Глафира . А любезничать со мной.

Лыняев . Неловок я, Глафира Алексеевна, что вам за радость, чтоб я, в мои лета, шута разыгрывал!

Глафира . Ну, хоть немного, слегка.

Лыняев . Ну, как же любезничать? Прикажете хвалить ваши глазки?

Глафира . Нет, это глупо.

Лыняев . Или по-русски, как парни с девками любезничают, — те очень просто, без церемонии.

Глафира . А это уж слишком. Впрочем, все-таки лучше, чем говорить пошлости. Эко горе ваше! Любезничать не умеете, а любезничать надо. Ну, да не беспокойтесь, я вам помогу. Закутайтесь пледом, заткните уши ватой, а то сыро стало! Вот так. (Одевает Лыняева пледом.)

Лыняев . Благодарю вас.

Глафира . Теперь скажите: неужели вы в жизни не любили никого?

Лыняев . Как не любить!

Глафира . Вы говорили что-нибудь с предметом вашей страсти?

Лыняев .