JК
Азов :: Мирошниченко Григорий Ильич
Страница: 245 из 615 – Куда деваться?
Приятели советовали:
– Дурной! Хмелем зальем – пройдет! Один? Гляди, сколь сбилось на кургане казаков!.. Там тысячи. Один другого краше и храбрее. Потешить можно волюшку. А мы тебе – подмога верная…
Внесли вина в землянку. Казаки выпили.
И захотелось атаману Старому испить до дна опасной жизни, и поскорее.
– А ты б, Алешка, хватил чарку вина заморского, – предложил Татаринов. – Сберег я для тебя! Горе свое запей.
Выпил атаман заморского одну чарку, и вторую, и пятую – не берет его ничто. Пьет стоя и не качнется.
– Что за притча: не берет меня заморское. Лей-ка вина московского! – сказал Старой.
Налили целый жбан и стали пить: за то, что отсидели; казаки на Белоозере напрасно; за честь свою, что перед царем не посрамили. Слегка качнуло атамана – сел.
– Где Михайлова Ивашку схоронили? – спросил Татаринов.
– В Донском монастыре, – ответил Старой.
– А добрый был казак, – сказали все.
– Казак был добрый.
– И, стало быть, коней всех поморили? – спросил Порошин.
– Коней-то поморили. Да кони что?.. Сами чуть не сгинули. В железе руки и ноги были. С голоду распухли. Вшей покормили – в баню не водили. Отмаялись три года. А вы тут что натворили? Людей скольких в полон отдали… Фатьму мою недоглядели!
Татаринов ударил кулаком о стол дубовый.
– Лучше замолчи, – сказал он. – Спокою нет и без тебя. Вот тут огонь горит, как на костре тлеет душа. Ой, помолчи! Не вспоминай, Алешка! – И он опять ударил кулаком по столу.
Приятели советовали:
– Дурной! Хмелем зальем – пройдет! Один? Гляди, сколь сбилось на кургане казаков!.. Там тысячи. Один другого краше и храбрее. Потешить можно волюшку. А мы тебе – подмога верная…
Внесли вина в землянку. Казаки выпили.
И захотелось атаману Старому испить до дна опасной жизни, и поскорее.
– А ты б, Алешка, хватил чарку вина заморского, – предложил Татаринов. – Сберег я для тебя! Горе свое запей.
Выпил атаман заморского одну чарку, и вторую, и пятую – не берет его ничто. Пьет стоя и не качнется.
– Что за притча: не берет меня заморское. Лей-ка вина московского! – сказал Старой.
Налили целый жбан и стали пить: за то, что отсидели; казаки на Белоозере напрасно; за честь свою, что перед царем не посрамили. Слегка качнуло атамана – сел.
– Где Михайлова Ивашку схоронили? – спросил Татаринов.
– В Донском монастыре, – ответил Старой.
– А добрый был казак, – сказали все.
– Казак был добрый.
– И, стало быть, коней всех поморили? – спросил Порошин.
– Коней-то поморили. Да кони что?.. Сами чуть не сгинули. В железе руки и ноги были. С голоду распухли. Вшей покормили – в баню не водили. Отмаялись три года. А вы тут что натворили? Людей скольких в полон отдали… Фатьму мою недоглядели!
Татаринов ударил кулаком о стол дубовый.
– Лучше замолчи, – сказал он. – Спокою нет и без тебя. Вот тут огонь горит, как на костре тлеет душа. Ой, помолчи! Не вспоминай, Алешка! – И он опять ударил кулаком по столу.