Две зимы и три лета (Пряслины - 2)   ::   Абрамов Федор Александрович

Затем, подметя пол, она по-свойски прошла в чулан, вынесла оттуда грязное белье старика, бросила на пол:

- У тебя есть чего?

Егорша скосил прищуренный глаз на деревянный сундучок, стоявший у кровати.

- Вон мой чемодан. Доверяю.

В задосках загремела кочерга.

- Мог бы и сам достать. Рановато барина-то из себя показывать.

Егорша нехотя спустился с печи - босиком, в белой нательной, давно не стиранной рубахе с расстегнутым воротом и выпущенным подолом, - зевнул, потягиваясь.

- Лежать-то тоже надо умеючи. - И подмигнул Лизке. - Одна баба лежала-лежала - ногу отлежала. На инвалидность перевели.

Был Егорша невысок, худощав и гибок, как кошка. Смала Егорша очень походил на робкую, застенчивую девчушку. Бывало, взрослые начнут зубанить - жаром нальются уши, вот-вот, думаешь, огонь перебросится на волосы - мягкие, трепаные, как ворох ячменной соломы. Но за три года житья в лесу Егорша образовался. Стыда никакого - сам первый похабник стал. Глаз синий в щелку, голову набок, и лучше с ним не связывайся - кого угодно в краску вгонит.

К деду Егорша переехал в сорок втором году, после того как мать задавило деревом на лесозаготовках. Степан Андреянович завел было разговор о перемене фамилии, но Егорша заупрямился. Тем не менее в Пекашине все и в глаза и за глаза называли его Ставровым. И тогда Егорша схитрил: к отцовской фамилии Суханов стал приписывать фамилию деда.

- Со мной, брат, не шути, - говорил он, довольный своей выдумкой. - У меня, как у барона, двойная фамилия.

Легкой, развинченной походкой Егорша прошел в задоски, зачерпнул ковшом воды из ушата, напился.