Две зимы и три лета (Пряслины - 2)   ::   Абрамов Федор Александрович

Жена его высоким голосом затянула "Аленький цветочек", к ней присоединилось несколько дребезжащих, высохших за воину голосов, но дружного пения не получилось.

- Егорша! - взвилась Варвара. - Играй! Плясать хочу!

- Варка, Варка, бессовестная! Ты хоть бы Терентия-то вспомнила...

Варвара, молодая, нарядная, в голубом шелковом платье, туго, по-девичьи, затянутая черным лакированным ремешком со светлой пряжкой, выскочила на середку избы, топнула ногой.

- Помню! Тереша меня за веселье любил.

Говорят, что я бедова,

Почему бедовая?

У меня четыре горя

Завсегда веселая.

- Ну, разошлась офицерова вдова.

- Да, не хухры-мухры! - Варвара вскинула руки на бедра, с вызовом обвела всех бесшабашным взглядом. - Офицерова вдова!

Егорша дугой выгнул розовые мехи гармошки.

- Варка! Варка! Про любовь! - вдруг ожили женки.

На войну уехал дроля,

Я осталась у моста.

Пятый год пошел у вдовушки

Великого поста.

- Охо-хо-хо! Врешь, Варка! Врешь!

- Не вру, бабы! Песня не даст соврать:

Кто не знает - заявляю:

Я не избалована

Всю германскую войну

Ни разу не целована.

Варвара, лихо, с дробью отплясывая, схватила за рукав Илью, потащила из-за стола. Марья обхватила мужа за шею:

- Не приставай! Липни к другому.

- Фу, и спрашивать тебя не стану. Наши мужья головы сложили, а ты одна владеть будешь? Нет, не выйдет! Поровну делить будем. Приказа потребуем.

- Горько-о-о! Горько-о-о!..