JК
Горячий осколок :: Шмерлинг Семен Борисович
Страница: 56 из 70Надо, понял?
— Понял, товарищ лейтенант.
— На твою полуторку я сяду. А ты вместе с немцем останешься загорать у «крокодила». Бюрке, как знаешь, мастеровой. С ним поставите машину на ноги. Думаю, до подхода нашей пехоты управитесь. После — догоните. Держитесь колеи — не ошибётесь.
Он как бы наново, словно незнакомого, оглядел Якушина, задержался взглядом на его тонкой, детской шее с пульсирующей синей жилкой и, покашливая, добавил:
— Ну, гм, патронов тебе оставлю, гранату. К тому же фрицевский автомат в «крокодиле». В случае чего… Не заробеешь?
— Нет.
— Ну и ладно. Как говорится, ни пуха ни пера… По машинам!
12
Колонна ушла. Пока она не скрылась, Якушин провожал её долгим, тоскующим взглядом. Потом глубоко вздохнул и огляделся.
Удивительное дело, когда сидел за рулём, все окружающее воспринимал как-то по-шоферски: дорога и дорога. Сейчас же все вокруг открылось в совершенно ином свете.
Перед Алексеем лежала полдневная весенняя степь. Солнце — ярко-оранжевое, лучистое — грело покойно и ласково. Оно высвечивало придорожную лопушистую травку и разделённые чёрными межами клочки свежезеленой озими. Дальше она казалась гуще, темнее. Буйной щетинкой облегала чуть всхолмлённую неоглядную равнину. Одетая всходами озими земля казалась на удивление мягкой: упади на неё хоть с большой высоты — не разобьёшься, она тебя примет как пуховая перина.
— Понял, товарищ лейтенант.
— На твою полуторку я сяду. А ты вместе с немцем останешься загорать у «крокодила». Бюрке, как знаешь, мастеровой. С ним поставите машину на ноги. Думаю, до подхода нашей пехоты управитесь. После — догоните. Держитесь колеи — не ошибётесь.
Он как бы наново, словно незнакомого, оглядел Якушина, задержался взглядом на его тонкой, детской шее с пульсирующей синей жилкой и, покашливая, добавил:
— Ну, гм, патронов тебе оставлю, гранату. К тому же фрицевский автомат в «крокодиле». В случае чего… Не заробеешь?
— Нет.
— Ну и ладно. Как говорится, ни пуха ни пера… По машинам!
12
Колонна ушла. Пока она не скрылась, Якушин провожал её долгим, тоскующим взглядом. Потом глубоко вздохнул и огляделся.
Удивительное дело, когда сидел за рулём, все окружающее воспринимал как-то по-шоферски: дорога и дорога. Сейчас же все вокруг открылось в совершенно ином свете.
Перед Алексеем лежала полдневная весенняя степь. Солнце — ярко-оранжевое, лучистое — грело покойно и ласково. Оно высвечивало придорожную лопушистую травку и разделённые чёрными межами клочки свежезеленой озими. Дальше она казалась гуще, темнее. Буйной щетинкой облегала чуть всхолмлённую неоглядную равнину. Одетая всходами озими земля казалась на удивление мягкой: упади на неё хоть с большой высоты — не разобьёшься, она тебя примет как пуховая перина.