Городок Окуров   ::   Горький Максим

Развалившееся по стулу жидкое тело с каждой минутой словно всё более расплывалось, теряя очертания человеческой фигуры. Глаза Лодки стали светлыми, и голос звенел всё яснее.

- Есть тут благочестивая одна старушка, Зиновея. Если, потеряв на время стыд, рассказать без утайки, что вы в благовещенье с Пашей делали...

- Брось! - попросил Жуков, с усилием протягивая ей стакан. - На, пей! Или ты уж пьяная?

- Ах - нет, извините, я не пьяная! - сказала Лодка, оттолкнув его руку и вставая из-за стола.

- Что тебе нужно? - в десятый раз спросил Жуков, тоскуя и чувствуя, что вино не пьянит его.

- Ничего мне не нужно. А так, захотелось посчитаться. Зиновею - все знают, ей все поверят...

Подумав, она почти искренно прибавила:

- Право - жаль вас! Такой уж вы несчастный! И умрёте скоро к тому же.

- Лодочка! - сложив руки, завыл Жуков. - Ну, не надо, не говори больше, ну, я же...

- Упадёте навзничь, и - кончено!

Он протянул к ней руку, хотел что-то сказать, но губы его вздрогнули, глаза закрылись, и из-под ресниц потекли слёзы.

Несколько секунд она молча смотрела на него, потом подошла, взяла руки его, положила их на бёдра себе и, крепко схватив его за уши, запрокинула голову податного так, что красный кадык его высунулся сквозь жир острым углом.

- Года ваши небольшие ещё, - раздельно говорила она, - сорок пять, чай? А уж какой вы некрасивый! А я - и в слезах хороша!

- Ну, зачем, зачем ты это? - хрипя и задыхаясь, говорил он, вертя головой, чтобы освободить уши из её рук.